9 января 1905 года
Научное предвидение Ленина близости революции оправдалось. 9 января 1905 года в Петербурге разыгрались кровавые события. Расстрел безоружных рабочих, шедших с петицией к Зимнему дворцу, всколыхнул трудящиеся массы всей России. События 9 января Ленин характеризует как начало революции, как поворотный пункт в истории России, как переход к открытой гражданской войне, к прямому восстанию против царизма. Царское правительство надеялось кровавой расправой запугать массы рабочих и крестьян и остановить рост революционного движения в стране. На деле оно лишь убило в народе наивную веру в царя и пробудило к революционной борьбе даже самые отсталые слои рабочих. «Революционное воспитание пролетариата, – писал Ленин, – за один день шагнуло вперед так, как оно не могло бы шагнуть в месяцы и годы серой, будничной, забитой жизни» (В. И. Ленин, ПСС из. 5, том 9, стр. 201).
РЕВОЛЮЦИОННЫЕ ДНИ
Напечатано 31 (18) января 1905 г. в газете «Вперед» № 4
Печатается по тексту газеты, сверенному с рукописью
«Царь-батюшка» и баррикады.
Бросая общий взгляд на события кровавого воскресенья, всего более поражаешься этим сочетанием наивной патриархальной веры в царя и ожесточенной уличной борьбы с оружием в руках против царской власти. Первый день русской революции с поразительной силой поставил лицом к лицу старую и новую Россию, показал агонию исконной крестьянской веры в царя-батюшку и рождение революционного народа в лице городского пролетариата. Недаром европейские буржуазные газеты говорят, что Россия 10-го января уже не то, чем была Россия 8-го января. Недаром названная нами выше немецкая социал-демократическая газета{1} вспоминает, как 70 лет тому назад начиналось рабочее движение в Англии, как в 1834 г. английские рабочие уличными демонстрациями протестовали против запрещения рабочих союзов, как в 1838 году около Манчестера вырабатывали они на громадных собраниях «народную хартию» и пастор Стивене провозглашал, что «всякий свободный человек, который дышит вольным божьим воздухом и ходит по вольной божьей земле, имеет право на свой собственный очаг». И этот же самый пастор приглашал собравшихся рабочих взяться за оружие.
У нас в России во главе движения тоже оказался священник, который за один день перешел от призыва – идти с мирным ходатайством к самому царю – к призыву начинать революцию. «Товарищи, русские рабочие!», – писал свящ. Георгий Гапон после кровавого дня в письме, прочтенном на собрании либералов. – «У нас нет больше царя. Река крови протекла сегодня между ним и русским народом. Пора русским рабочим без него начать вести борьбу за народную свободу. Благословляю вас на сегодня. Завтра я буду среди вас. Сегодня я занят сильно работой на наше дело».
Это не священник Георгий Гапон говорит. Это говорят те тысячи и десятки тысяч, те миллионы и десятки миллионов русских рабочих и крестьян, которые до сих пор могли наивно и слепо верить в царя-батюшку, искать облегчения своего невыносимо тяжелого положения у «самого» царя-батюшки, обвинять во всех безобразиях, насилиях, произволе и грабеже только обманывающих царя чиновников. Долгие поколения забитой, одичалой, заброшенной в медвежьих углах мужицкой жизни укрепляли эту веру. Каждый месяц жизни новой, городской, промышленной, грамотной России подкапывал и разрушал эту веру. Последнее десятилетие рабочего движения выдвинуло тысячи передовых пролетариев социал-демократов, которые вполне сознательно порвали с этой верой. Оно воспитало десятки тысяч рабочих, у которых классовый инстинкт, окрепший в стачечной борьбе и в политической агитации, подорвал все основы такой веры. Но за этими тысячами и десятками тысяч стояли сотни тысяч и миллионы трудящихся и эксплуатируемых, унижаемых и оскорбляемых, пролетариев и полупролетариев, у которых еще могла оставаться такая вера. Они не могли идти на восстание, они способны были только просить и умолять. Их чувства и настроение, их уровень знания и политического опыта выразил свящ. Георгий Гапон, и в этом состоит историческое значение той роли, которую сыграл в начале русской революции человек, вчера еще никому неведомый, сегодня ставший героем дня Петербурга, а за Петербургом всей европейской печати.
Понятно теперь, почему петербургские социал-демократы, письма которых мы привели выше, относились вначале и не могли не относиться с недоверием к Гапону. Человек, носивший рясу, веривший в бога и действовавший под высоким покровительством Зубатова и охранного отделения, не мог не внушать подозрений. Искренне или неискренне рвал он на себе рясу и проклинал свою принадлежность к подлому сословию, сословию попов, грабящих и развращающих народ, этого не мог с уверенностью сказать никто, кроме разве людей, близко знавших Гапона лично, т. е. кроме ничтожной горстки людей. Это могли решить только развертывающиеся исторические события, только факты, факты и факты. И факты решили этот вопрос в пользу Гапона.
Сможет ли социал-демократия овладеть этим стихийным движением? – с тревогой спрашивали себя наши петербургские товарищи, видя неудержимо быстрый рост всеобщей стачки, захватывающей необычайно широкие слои пролетариата, видя неотразимость влияния Гапона на такие «серые» массы, которые могли бы увлечься и провокатором. И социал-демократы не только не поддерживали наивных иллюзий насчет возможности мирного ходатайства, они спорили с Гапоном, они прямо и решительно отстаивали все свои взгляды и всю свою тактику. И история, которую творили рабочие массы без социал-демократии, подтвердила правильность этих взглядов и этой тактики. Логика классового положения пролетариата оказалась сильнее ошибок, наивностей и иллюзий Гапона. Великий князь Владимир, действующий от имени царя и со всей властью царя, взялся своим подвигом палача показать рабочим массам то, и именно то, что социал-демократы всегда показывали и будут показывать им печатным и устным словом.
Массы рабочих и крестьян, сохранившие еще остаток веры в царя, не могли идти на восстание, – сказали мы. После девятого января мы вправе сказать: теперь они могут идти и пойдут на восстание. «Царь-батюшка» своей кровавой расправой с безоружными рабочими сам толкнул их на баррикады и дал им первые уроки борьбы на баррикадах. Уроки «батюшки-царя» не пропадут даром.
Социал-демократии остается позаботиться о возможно более широком распространении вестей о петербургских кровавых днях, о большей сплоченности и организованности своих сил, о более энергичной пропаганде давно уже выдвинутого ею лозунга: всенародного вооруженного восстания[2].
Полный текст читайте в ПСС В.И.Ленина, том 9, июль 1904 ~ март 1905
______________
1 Речь идет о центральном органе германской социал-демократии – газете «Vorwärts» («Вперед»), которая была упомянута в № 4 газеты «Вперед» от 31 (18) января 1905 года в статье «На Дворцовой площади. Письмо очевидца».
2 Правда, наши глубокомысленные (по-мартыновски глубокомысленные) новоискровцы постарались запутать, ослабить и оттащить назад этот лозунг (ср. № 62 «Искры», передовая: «Так ли мы готовимся?»). Но новоискровская мартыновщина встречает решительный отпор в нашей партии, особенно со времени знаменитого плана «соглашений» с земцами о непроизведении панического страха{3}.
3 Настоящее примечание в рукописи было зачеркнуто и в газету «Вперед» не вошло. Впервые было напечатано в 1934 г. в XXVI Ленинском сборнике под заглавием «Примечание к статье ««Царь-батюшка» и баррикады»».