НЕСТЕРОВ Михаил Васильевич Член КПСС с 1912 г. В 1912—1916 гг. активно работал в большевистской организации Московского коммерческого института, вел пропагандистскую работу на фабриках и заводах. В 1916 г. был арестован, после четырехмесячного тюремного заключения выслан из Москвы. Активный участник Февральской и Октябрьской революций в Москве. В 1919—1920 гг. на фронтах граждан ской войны; с 1920 г.— на советской и хозяй ственной работе. В годы Великой Отечественной войны—на политработе в Советской Армии. С 1944 г. — председатель президиума Всесоюзной торговой палаты.
КАК МЫ ШЛИ К РЕВОЛЮЦИИ
М. В. Нестеров
Мой путь в партию Ленина и в революцию шел через марксизм. Изучение марксизма помогло мне найти свое место в рядах борцов за новый общественный строй.
С марксистской литературой я познакомился до вступления в партию большевиков. После окончания торговой школы в Москве в 1908 г. я стал работать учеником-конторщиком на Трехгорной мануфактуре Прохорова. Через год после поступления на работу начал готовиться к сдаче экзаменов на аттестат зрелости и посещал вечерние курсы Духаниной. Здесь сблизился с товарищами, которые уже изучали марксизм. Один из них — рабочий Мытищинского завода А. Д. Корешков — доставал откуда-то центральный орган РСДРП газету «Социал-демократ» и регулярно приносил ее на курсы. Вечерами, после занятий, мы устраивали коллективные читки «Социал-демократа». Корешков разъяснял прочитанное, если нам не все было ясно. Тогда же я начал читать другую марксистскую литературу. Под влиянием прочитанного постепенно складывалось мое марксистское мировоззрение. Это было в 1910—1911 гг.
Большое влияние на формирование моих политических взглядов оказала и выходившая тогда в Петербурге предшественница ленинской «Правды» газета «Звезда». Из нее и из «Социал-демократа» мы многое узнавали о жизни и борьбе рабочих в России, о целях этой борьбы. Тогда же началось мое сотрудничество в боль шевистской печати. В «Звезду» я послал свои первые корреспонденции, в которых писал об условиях жизни мелких конторских служащих, придавленных, как и рабочие, гнетом капиталистической эксплуатации и бесправия. Материал я брал непосредственно из жизни Прохоровской мануфактуры и других предприятий Москвы. Свои заметки я подписывал псевдонимом «Конторщик».
Это было началом моей революционной работы, моим первым практическим шагом к партии большевиков. Позднее, когда в мае 1912 г. в Петербурге начала выходить ежедневная легальная рабочая газета «Правда», я посылал свои корреспонденции в «Правду».
В 1912 г., получив аттестат зрелости, я поступил на экономическое отделение Коммерческого института.
Коммерческий институт выбрал потому, что далеко не в каждом учебном заведении мог учиться. В университет, например, я не мог пойти по двум причинам. Во-первых, охранка уже кое-что знала о моем участии в марксистских кружках, и в силу этого доступ мне в это привилегированное учебное заведение был закрыт. Во-вторых, о университете, как и в большинстве других учебных заведений, занятия были дневные, а я не мог учиться днем, так как должен был содержать мать и сестер. Учебу надо было совмещать с работой. Коммерческий институт предоставлял такую возможность.
В том же 1912 г. я вступил в партию большевиков. Произошло это так. У меня был товарищ — земляк А. Н. Фокин, член партии с 1908 г., который являлся одним из организаторов социал-демократической большевистской группы студентов Коммерческого института. На небольшом собрании нашего землячества он рекомендовал меня в партию, сказав, что знает меня хорошо. Позднее в институте создалась группа большевиков, в которую входило до 20 членов партии из всех земля честв: Ю. Мышкин, А. Фокин, В. Чеботарев, С. Алавер дов, А. Акопов, Н. Семовских, Л. Сокольский, И. Нечаев и другие. Мы проводили среди студентов института сборы средств на «Правду», устраивали вечеринки с беседами на политические темы. Я собирал членские взносы, которые шли на издание нелегальных листовок и покупку литературы. Часть средств из взносов отчислялась на заграничный орган ЦК «Социал-демократ» и на петербургскую «Правду».
Мы были инициаторами создания студенческого Общества по устройству столовой, которая сыграла немалую роль в революционном движении московских рабочих. Столовую открыли на Малой Серпуховской улице, в доме №28. Здесь же помещалось и само Общество. При выборах правления столовой около 70% мест по лучили студенты-большевики. Вошли в правление и мы с Чеботаревым.
Жили мы в здании столовки, наверху; здесь же была явочная квартира для нелегальных встреч, где мы принимали приезжавших к нам из Питера представителей большевистского ЦК. В студенческой столовой под видом концертов устраивались вечера-встречи с рабочими Москвы, во время которых разъяснялись лозунги революционной социал-демократии. Легально существовавшую студенческую столовую мы широко использовали для нелегальной партийной работы.
На наши вечера охранное отделение направляло околоточного надзирателя Ганзена. Кто-нибудь обычно уводил его в отдельную комнату: там было приготовле но угощение, и он не мешал нам. Иногда Ганзен даже предупреждал о готовящемся обыске в столовой.
Наша большевистская группа являлась организатором политических выступлений студентов Коммерческого института, мы печатали прокламации, участвовали в демонстрациях рабочих Москвы. Вспоминается осень 1912 г., когда нами была организована большая демонстрация в Донской монастырь на могилу Муромцева, первого председателя Государственной думы, где состоялся митинг протеста против царского правительства и пелись революционные песни. Полиция разогнала митинг. Несколько человек было арестовано.
В 1913—1914 гг. в Москве, как и всюду в стране, продолжалось нарастание революционного движения. Наша студенческая большевистская группа была тогда тесно связана с рабочими Москвы — швейниками, булочниками, печатниками, трамвайщиками, вела среди них пропагандистскую и организаторскую работу.
В 1914 г. началась первая мировая война. Царское правительство надеялось войной задушить растущее рабочее движение, отвлечь рабочих от политической борь бы. Помню, как в Москве в день объявления войны черная сотня начала громить немецкие магазины. На Серпуховской площади помещалась аптека немца Феррейна. В момент, когда черносотенная толпа подошла к аптеке, чтобы ее разгромить, здесь очутился наш студент социал-демократ Юдилевич, человек огромного роста. Он встал на ступеньки аптеки и диким голосом закричал на толпу. Ему удалось остановить зачинщиков, а тем временем к аптеке подоспела большая группа студентов Коммерческого института. Собравшейся толпе было разъяснено, кому нужна война, ради чего она ведется и кому на руку подобные погроми. Вмешательство студентов спасло тогда аптеку от разгрома.
Подавляющее большинство нашей институтской большевистской организации по отношению к разразившейся империалистической войне довольно быстро и твердо встало на ленинские революционные позиции. Но и среди нас, большевиков, нашлись отдельные товарищи (Нечаев, например), которые скатились к оборончеству. Организации же меньшевиков и эсеров почти поголовно были охвачены шовинистическим угаром. Вместе с кадетами меньшевики и эсеры звали рабочих Москвы под няться «на защиту отечества», «на отпор немцу-варвару». В обстановке разжигаемого царскими властями, буржуазией и их прихвостнями националистического «патриотизма» на нашу долю выпала кропотливая повседневная работа по разъяснению трудящимся Москвы и Подмосковья ленинской интернационалистской позиции.
Когда нам представлялась возможность бывать и других городах России, мы и там несли в массы слова ленинской правды о войне. Так, в конце 1914 г. при поездке на рождественские каникулы в город Юрьев-Польский (Владимирской губернии) я получил от нашей партийной организации задание развернуть среди рабочих этого довольно развитого в промышленном отношении города интернационалистскую пропаганду на основе ленинских тезисов о войне, незадолго до того полученных нами.
Мне было поручено также организовать в Юрьеве-Польском большевистскую группу из рабочих, которая бы продолжала борьбу против шовинистического угара после моего возвращения в Москву. Эти задания были выполнены: была создана группа большевиков из рабочих местных фабрик, выпущена и распространена прокламация против войны. Беседы по разъяснению ленинских тезисов я провел среди рабочих нескольких предприятий города и среди мобилизованных в армию. Вернувшись в Москву, не порывал связи с созданной в Юрьеве-Польском большевистской группой: высылал ей литературу, переписывался с членами группы, информиро вал о положении дел в Москве.
В 1915 г. начал спадать «патриотический» угар среди населения. Наша организация, как и раньше, активно вела в это время антивоенную работу, разъясняла значение Циммервальдской социалистической конференции. Ленинский лозунг превращения войны империалистической в войну гражданскую находил все большую поддержку среди рабочих.
По инициативе прогрессивных профессоров Коммерческого института в 1915 г. было предпринято обследование экономического положения рабочих Москвы. Мы решили использовать обследование в пропагандистских целях, и группа студентов-большевнков взяла эту работу в свои руки.
Мне и нашей студентке Конкордии Комаровой было поручено собирать материалы о бюджетах рабочих «Трехгорной мануфактуры», где я тогда работал. С большим трудом получили у Прохорова разрешение на посещение рабочих спален и беседы с рабочими по интересовавшему нас вопросу. В течение недели мы с Комаровой ходили по рабочим спальням и беседовали с ткачами и красильщиками, расспрашивали их о жизни, выясняли настроения.
К нам был приставлен агент охранного отделения, который должен был следить за тем, чтобы наши разговоры не выходили за рамки дозволенного. Его присутствие очень стесняло и нас и рабочих. Тогда рабочие заявили, что в присутствии постороннего человека не будут отвечать на наши вопросы о бюджете, и агенту пришлось ретироваться.
После этого беседы оживились. Рабочие жаловались на дороговизну, на тяжелые условия труда, на произвол фабричной администрации, высказывали недовольство войной. Они показывали письма, полученные с фронта, рассказывали, как тяжело живет деревня, где почти не осталось мужчин. Деревенскую жизнь трехгорцы знали хорошо, так как многие из них сами недавно были еще крестьянами, в деревне у них оставались семьи или родвенники.
Мы в сбою очередь рассказывали рабочим о причинах войны, о том, кто на войне наживается, какие бедствия война несет народу. Беседы как-то сами собой подводили рабочих к вопросу: что же делать, где выход из создавшегося положения? Тогда мы начинали разъяснять отношение разных классов и их политических партий к войне, говорили о Ленине, о большевиках, о необходимости покончить с войной путем свержения царизма, путем революции.
Наши беседы волновали рабочих. Мы уходили, а они продолжали начатый разговор. Вскоре в казармах спальнях Прохоровской мануфактуры начались настоящие волнения, и встревоженная охранка запретила нам дальнейшую работу по «изучению бюджета рабочих семей».
Развертывание агитационной работы в Москве осенью 1915 г. осложнялось из-за отсутствия типографии. В августе тверская группа{1}, выданная провокатором Поскребухиным, была арестована, типография ее потеряна для нас. В связи с этим осенью 1915 г. было решено создать новую нелегальную типографию в Москве. Машину «американку» уже купили, но ее трудно было вывезти. К тому же, арестовали члена Московского Комитета партии портного В. Сахарова, который должен был организовать доставку этой печатной машины. Вывезти машину поручили нашей группе. За это взялись Мышкин и Акопов. Они сумели перевезти машину в помещение, где оборудовалась типография, не привлекая внимания шпиков. Но не обошлось и без казуса. На извозчике, вывозившем оборудование, они в спешке забыли станину машины. К счастью, извозчик не был доносчиком. На другой день мы нашли его на стоянке. Он доставил станину, сказав на прощание: «Господа студенты, в следующий раз будьте осторожней с этим делом». Типография была оборудована и работала без провала до самой революции.
В том же 1915 г. полиция арестовала большую группу рабочих Сокольнического трамвайного парка, активных участников забастовки трамвайщиков. В марте 1916 г. над ними должен был состояться суд. Московский Комитет большевиков решил организовать в день суда над трамвайщиками всеобщую стачку протеста против произвола царских властей и предстоящей расправы с забастовщиками. В новой типографии были отпечатаны листовки, призывавшие рабочих Москвы к стачке.
1 марта я получил несколько сот этих листовок для передачи рабочему, который должен был зайти ко мне за ними. В 12 часов ночи он вынес листовки из моего дома, а через два часа пришла полиция. Пристав предъявил ордер, коим было предписано арестовать меня независимо от результата обыска. В эту ночь было арестовано свыше тридцати членов Московской организации большевиков, среди них члены МК, работники профсоюзов, рабочие-активисты, студенты. Охранка арестовывала актив Московской организации по списку, который ей дал, как потом выяснилось, провокатор Поскребухин.
Так я попал в тюрьму. Для большинства арестованных царская тюрьма не была новинкой: многие и раньше были знакомы с ней. Да и мы, молодые члены партии, знали, что рано или поздно с тюрьмой нам познакомиться придется, знали, что борьба против царизма требует жертв. Знали о жертвах и шли на них сознательно. Так воспитывала партия Ленина своих борцов.
В тюрьме мы времени зря не теряли. Разными путями поддерживали связи с товарищами, оставшимися на воле, старались помочь им в работе. Мы писали листовки от имени Московского Комитета партии, давая тем самым знать, что, несмотря на проведенный полицией массовый арест, МК живет и действует. Написанные в тюрьме тексты прокламаций я передавал приходившей ко мне на свидание жене Анне Александровне Нестеровой, а она передавала их дальше. Так они доходили до нелегальной типографии, где их размножали и через систему нелегальной связи доставляли на заводы и фабрики.
В прокламациях говорилось о продолжавшейся братоубийственной войне, об измене мелкобуржуазных партий меньшевиков и эсеров делу пролетарского интернационализма, о том, как тяжело отразилась война на положении трудящихся. Прокламации призывали рабочих к сплочению под ленинским интернационалистским знаменем, к дружной борьбе против самодержавия.
В тюрьме я просидел немного. Арестовали меня по доносу провокатора, никаких компрометирующих материалов при обыске на квартире полиция не нашла, формальных улик для организации судебного процесса, следовательно, не было. Донесение провокатора огласке не подлежало и не могло быть использовано в качестве обвинительного документа. Через четыре месяца меня вы пустили, запретив жительство в Москве. Пришлось поселиться в пригороде.
Выйдя из тюрьмы, я работал в Московском союзе потребительских обществ, где была сильная большевистская группа. После тюремного «отдыха» работа вновь захватила меня с головой.
В январе 1917 г. МК РСДРП (б) выпустил листовку с призывом к рабочим встретить всеобщей забастовкой годовщину Кровавого воскресенья.
«Мы призываем московских рабочих, — говорилось в листовке, — ко всеобщей забастовке в день 9 января. Бросайте, товарищи, дружно работу, выходите на улицу, подымите голову. Защитите гибнущих на фронте, защитите себя… Покажите, что революционная сила пролетариата жива и не разорвано красное знамя рабочего класса.
Да здравствует РСДРП!
Да здравствует демократическая республика!
Долой войну!
Долой самодержавие!»
Накануне 9 января по всей Москве проходили нелегальные собрания. Меня пригласили выступить у печатников, но случилось так, что я на это собрание не попал. Эта случайность избавила меня от вторичного ареста, так как позднее выяснилось, что среди руководителей профсоюза печатников, организовавших собрание, был провокатор Барышников, заранее известивший полицию как о самом собрании, так и о докладчике, которого они пригласили.
На нелегальных собраниях было решено провести 9 января городскую демонстрацию и политический митинг у памятника Пушкину.
На следующий день с утра колонны демонстрантов с флагами потянулись с рабочих окраин к центру, на Страстную площадь.
В демонстрации приняло участие свыше 300 рабочих и служащих Союза потребительских обществ, организованных нашей большевистской группой. С красным флагом, с революционными песнями двинулись мы по Переведеновке к центру Москвы.
На Елоховской площади нас встретил большой наряд полиции, пытавшийся разогнать колонну. Началась свалка. Несколько демонстрантов было арестовано, но нас это не остановило. Проходными дворами, переулочками пробрались мы небольшими группами к Страстной площади, где проходил внушительный митинг, разбрасывались листовки.
События 9 января в Москве наглядно показали, что революционная сила пролетариата жива, что цело красное знамя рабочего класса. В этот день оно высоко взвилось над рядами демонстрантов и смело звало их на решительный бой с самодержавием, звало вперед к революции…
О начавшейся в Петрограде революции мы узнали 28 февраля. Нашей большевистской организации в Союзе потребительских обществ МК поручил подготовить листовку к московским рабочим с сообщением о революции, с требованием свержения самодержавия и призывом при соединиться к начавшейся в Москве всеобщей забастовке.
Листовку поручили писать мне и А. А. Знаменскому, редактору журнала «Союз потребителей». Написали мы ее от имени Московского Комитета партии большевиков. Отнесли в типографию около Покровского железнодорожного моста, где обычно печатался журнал нашего потребительского союза, и уговорили заведующего типографией не мешать рабочим размножить ее. Листовка была отпечатана в количестве 10 тысяч экземпляров и в этот же день распространена по Москве.
Помимо нашей листовки 28 февраля широко распространялись в городе прокламации Московского бюро ЦК РСДРП, призывавшие рабочих Москвы поддержать петроградское восстание и выбирать представителей в Совет рабочих депутатов.
Всеобщая политическая забастовка в Москве росла и ширилась. Па следующий день— 1 марта — был создан Московский Совет рабочих депутатов. Узнав о событиях в Петрограде и Москве, выступили рабочие подмосковных промышленных центров — Подольска, Серпухова, Наро-Фоминска, Тулы. Революция охватила всю страну…
В первые месяцы революции Московский Совет, как и большинство Советов в России, оказался в руках соглашателей-меньшевиков и эсеров. Большевики были в меньшинстве. Но по мере развития революции, но мере того как массы на собственном опыте убеждались в правильности большевистских лозунгов, соотношение сил менялось в нашу пользу.
Росла и крепла большевистская организация города. В первые же дни революции МК РСДРП (б) призвал рабочих вступать в партию большевиков. Создавались районные комитеты, возникали новые партийные организации на фабриках и заводах, в воинских частях. Из тюрем, ссылок и эмиграции возвращались видные деятели революционной социал-демократии. Еще 1 марта из Бутырок были освобождены Ф. Э. Дзержинский и Я. Э. Рудзутак. Скоро приехали из ссылки Н. Н. Овсянников и Н. Н. Колесникова. В апреле в работу Московской партийной организации активно включились Г. Усиевич и И. Арманд, вернувшиеся вместе с В. И. Лениным из Швейцарии. За счет пополнения окрепло и руководящее ядро Московской организации большевиков, в которое с первых дней революции входили М. С. Ольминский, И. И. Скворцов-Степанов. П. Г. Смидович, Р. С. Землячка, И. А. Пятницкий, В. П. Ногин и другие товарищи.
В середине апреля 1917 г. в здании биржи, где ныне помещается Всесоюзная торговая палата, состоялась 2-я Московская общегородская конференция большевиков. Я был тогда членом Благуше-Лефортовского райкома партии, и от нашего района меня избрали делегатом на эту конференцию. Конференция обсудила вопросы о так называемом «займе свободы»{2}, о III Интернацио нале, о земле. Помню, что доклад о III Интернациона ле делал П. Г. Смидович, а по аграрному вопросу вы ступал И. И. Скворцов-Степанов. Наша конференция решительно высказалась против поддержки «займа свободы», за создание III Интернационала, за передачу земли крестьянам.
Мы, москвичи, очень завидовали тогда питерцам, в рядах которых непосредственно работал вернувшийся из эмиграции вождь партии В. И. Ленин. Мы знали, что Владимир Ильич выступает на собраниях, на митингах у рабочих и солдат. Нам очень хотелось видеть Ленина в Москве.
Наша конференция, выражая волю всех большевиков Москвы, послала Владимиру Ильичу приветствие и приглашение приехать в Москву. Обстоятельства тогда сложились так, что до июльских дней В. И. Ленину выбраться в Москву не удалось, а после июльских событий в Петрограде это стало невозможно. Но мы, московские большевики, во всей своей работе повседневно чувствовали направляющую руку Ильича, его заботу о Московской организации.
Городская конференция в конце заседания избрала делегатов на Московскую областную конференцию, а так же на VII Всероссийскую конференцию партии, созывавшуюся в Петрограде. Делегатами были избраны Ф. Э. Дзержинский, М. С. Ольминский, И. И. Скворцов-Степанов, Р. С. Землячка, П. Г. Смидович и другие.
После Апрельской конференции, на которой был утвержден ленинский курс на переход к социалистиче ской революции, работа Московской партийной органи зации заметно активизировалась. Разъясняя ленинский лозунг о передаче всей власти Советам, мы теснее свя зывались с рабочими и солдатами, наше влияние в массах усиливалось, шел процесс большевизации Советов.
Переломным моментом в развитии революции явились июльские события в Петрограде.
Несмотря на запрещение Московским Советом уличных выступлений, 4 июля в Москве прошла демонстрация, требовавшая передачи всей власти Советам. В рабочих районах и на заводах состоялись митинги и собрания.
Резолюции о переходе власти в руки Советов приняли и многие районные Советы Москвы. Рабочая Москва дружно протестовала против запрещения Советом мирных демонстраций и митингов, против поднятой буржуазной и черносотенной печатью клеветы на большевиков и В. И. Ленина.
После VI съезда партии московские большевики широко развернули работу по укреплению созданной еще в первые дни революции Красной гвардии, по подготовке масс трудящихся к вооруженному восстанию. Это соответствовало новой тактике партии в революции, вызванной изменившейся обстановкой в стране после июль скихдней.
Показателем сильно возросшего влияния большевиков в массах явились выборы в районные думы Москвы в сентябре 1917 г. Если в июне при выборах в городскую думу большевики получили 11% из общего количества поданных голосов, то в сентябре за список нашей партии было подано больше половины голосов. Из 18 тысяч солдат, участвовавших в голосовании, почти 15 тысяч отдали свои голоса большевистским кандидатам. Выборы показали, что соглашательские партии меньшевиков и эсеров потеряли доверие масс.
На выборах в районные думы наша партия выступала со своими самостоятельными списками кандидатов. В 11 районных думах Москвы из 17 мы получили абсолютное большинство. Я был избран гласным Басманной районной думы. Председателем нашей думы был А. Г. Шлихтер, делегат VI съезда РСДРП (б) от Московской партийной организации.
Для партии большевиков было ясно, что думы сами по себе не в состоянии защитить интересы трудового народа, не в состоянии закончить кровопролитную, грабительскую войну. Никаких иллюзий у нас на этот счет не было. Но работа в думах помогла нам разоблачать контрреволюцию и сплачивать трудящихся вокруг рабочего класса, вокруг партии большевиков.
После победы октябрьского вооруженного восстания в Петрограде, потерпев там полное поражение, силы контрреволюции стали стекаться в Москву, решив превратить ее в опорный пункт борьбы с социалистической революцией, с завоеванной трудящимися властью Советов.
27 октября в Народном доме у Сухаревской башни проходило собрание гласных районных дум. Присутствовало человек 400. Собрание было созвано большевиками, председательствовал на нем член Московского ВРК Александр Григорьевич Шлихтер. Я присутствовал на этом собрании как гласный Басманной районной думы. Большинство собрания высказалось за поддержку Советской власти и выразило готовность оказать всемерную помощь ей, организовать, в частности, снабжение Москвы продовольствием.
Это встретило решительное противодействие кадетов, эсеров и меньшевиков. Они мешали Шлихтеру вести собрание, без конца устраивали обструкции. Но собрание шло за большевиками. В предложенной большевиками резолюции выражалось доверие Военно-революционному комитету Москвы как единственному представителю новой власти, были намечены меры по организации продовольственного дела в Москве и поддержанию революционного порядка.
В конце собрания нам сообщили, что командующий Московским военным округом Рябцев предъявил Военно революционному комитету ультиматум, требуя, чтобы он в течение 15 минут распустил себя. В случае невыполнения ультиматума он грозил применить вооруженную силу.
ВРК, конечно, отклонил это требование контрреволюционеров. Буржуазно-соглашательская часть думских гласных покинула заседание. Мы приняли большевистскую резолюцию и стали разъезжаться по местам, чтобы лично участвовать в развертывающихся событиях. Было уже 12 часов ночи. Последним трамваем я поехал в Замоскворечье.
При проезде через Каменный мост я увидел, что юнкера занимают мосты через Москву-реку. Я сошел на Калужской площади и зашел в Замоскворецкий районный ВРК. Встретил там много краоногвардейцев-рабочих, членов ВРК и среди них начальника штаба профессора Павла Карловича Штернберга.
Я рассказал ему о резолюции, принятой на нашем собрании, а также о занятии юнкерами мостов. В штабе шла напряженная работа по вооружению отрядов Красной гвардии, по подготовке отпора поднявшей голову контрреволюции…
В дни борьбы с контрреволюцией в Москве Замоскворецкий военно-революционный комитет поручил мне организовать выпуск информационного листка. Печатать этот листок пришлось в типографии издательства Сытина, где было сильно меньшевистское влияние. В редакцию информационного листка были назначены И. И. Скворцов-Степанов, профессор М. Н. Покровский, М. С. Ольминский, Г. И. Ломов (Оппоков). Хорошо помню Михаила Степановича Ольминского. С большой седой бородой, сидит он в комнате сытинской типографии и ведет разговор о выпуске бюллетеня. На груди у него на шнуре висит блестящий браунинг. Ольминский был глубоко мирный человек и никого в жизни не обижал, но за дело рабочего класса он готов был бороться и с оружием в руках.
Сытинская типография не работала. Трудно было убедить рабочих, распропагандированных меньшевиками, начать работу и выпускать информационный бюллетень. Совместо с одним большевиком из заводского комитета типографии (фамилию его забыл) нам удалось собрать общее собрание рабочих типографии для обсуждения вопроса о бюллетене. На собрание пришли Покровский, Скворцов-Степанов, Ольминский. Меньшевики мобилизовали все свои силы, чтобы сорвать наш заказ. От них выступал член Московского Комитета меньшевиков. Он называл нас, большевиков, узурпаторами, уговаривал рабочих заказа не выполнять. Нам удалось повернуть собрание в свою сторону. После долгих дебатов рабочие решили печатать бюллетень. Он сыграл большую роль в дни боев в Москве с контрреволюционерами.
Через наших связных мы все время поддерживали тесную связь с Московским Военно-революционным комитетом и были в курсе событий. О них мы и сообщали в бюллетене.
…Контрреволюция в Москве была разбита. В начале ноября мы хоронили у Кремлевской стены погибших то варищей. Впереди нас ждала новая борьба, новые испытания. Надо было защитить завоеванное, надо было возводить по своим пролетарским законам здание нового общества. Было трудно, но мы помнили о погибших товарищах и думали о будущих поколениях.
Публикуется впервые.
НСТИТУТ ИСТОРИИ ПАРТИИ МК и МГК КПСС ФИЛИАЛ ИНСТИТУТА МАРКСИЗМА-ЛЕНИНИЗМА ПРИ ЦК КПСС
СЛОВО СТАРЫХ БОЛЬШЕВИКОВ
(ИЗ РЕВОЛЮЦИОННОГО ПРОШЛОГО)
московский РАБОЧИЙ 1 9 6 5
В публикации воспоминаний участников революционной борьбы В. И. Ленин видел важное средство идейно-политического воспитания трудящихся масс.
Призывая рабочих России собирать воспоминания о первой русской революции, ее героических борцах, Владимир Ильич указывал, что брошюра из таких вос поминаний «будет лучшим чтением для молодых рабо чих, которые будут учиться по ней, как надо жить и действовать всякому сознательному рабочему».
В сборнике «Из революционного прошлого», подго товленном Институтом истории партии МК и МГК КПСС — филиалом Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, публикуются воспоминания старых большевиков, активных участников революционного движения в Москве. Воспоминания охватывают период от создания нашей партии до победы Великой Октябрь ской социалистической революции. В них рассказывает ся, как в крупнейшем промышленном центре страны — в Москве — создавались и развертывали свою работу организации РСДРП, как под руководством В. И. Ленина и большевистского ЦК они поднимали на борьбу с цариз мом и буржуазией рабочий класс, как вместе со всей пар тией они прошли сквозь огонь трех революций и привели трудящихся к всемирно-исторической победе в октябре 1917 года.
1 Тверская группа — группа социал-демократов Москвы, имевшая портативную типографию, в которой печатались революционные листовки. Название получила от Тверской-Ямской улицы, где проживало основное ееядро. Группа была основана в начале 1915 г., в нее входило более 60 большевиков (М. Лацис, Э, Берзин, Я. Грунт и другие).
2 В апреле 1917 г. Временное правительство с целью мобилиза ции средств для продолжения империалистической войны выпустило так называемый «Заем свободы 1917 г.». Его поддержали все бур жуазные и мелкобуржуазные партии. Большевики решительно вы сказались против «поддержки займа.